Большая международная команда ученых оценила отношение людей в 33 странах мира к нестандартному поведению. Полученные количественные показатели терпимости обществ сопоставили с целым рядом других национальных характеристик — экономических, демографических, политических, культурно-нравственных и экологических. Наибольшая согласованность выявилась с экологическими (количество доступной пищи и распространение заразных заболеваний) и демографическими показателями (плотность населения в прошлом). Это означает, что различные варианты общественных правил или предрассудков следует рассматривать как закономерный продукт эколого-демографического наследия, а не как следствие низкой или высокой морали общества.
Современный этнокультурный ландшафт составляют многочисленные нации, при его описании ученые используют различные свойства национальных традиций и сложившихся норм. Авторы нового исследования, опубликованного в Science, замечают, что, как это ни удивительно, все кросс-культурные исследования упускают из виду такой важнейший показатель, как терпимость к необычному (выходящему за рамки норм) поведению. Между тем, именно это свойство в большой степени определяет темпы и направленность процесса всеобщей глобализации. С этим свойством связаны (прямо или косвенно) строгость юридических норм и наказаний за преступления, религиозность, строгость цензуры в медийных организациях, количество общественных выступлений и забастовок, а также возможность самовыражения для индивидуума в повседневных ситуациях. Так от чего же зависит терпимость к девиантному поведению?
Внушительная команда, представленная 43 учеными из 30 стран, постаралась восполнить этот пробел. Они составили специальные анкеты для получения количественной оценки терпимости, а далее рассмотрели результаты с точки зрения хозяйственных традиций, исторической перспективы и текущего состояния дел в стране. В опросе участвовали представители из 33 стан мира со всех континентов, так что географическая выборка оказалась весьма внушительна. Разнообразной оказалась и религиозная принадлежность респондентов. Исследователи посчитали наиболее важной средневозрастную группу, как наиболее самостоятельную и держащую «контрольный пакет» общественного мнения. Поэтому средний возраст участников составлял 20-40 лет, в некоторых странах самым юным участникам опроса было 14 лет. Таблица внизу суммирует параметры опрошенных групп.
Степень терпимости нации оценивалась по ответам на 6 вопросов (от респондента требовалось высказать мнение, верны ли предложенные утверждения в отношении его страны, а не его лично). Вопросы такие:
- В вашей стране людям свойственно соблюдать многие общественные правила.
- В вашей стране вы хорошо представляете, как человек будет вести себя в большинстве ситуаций.
- У людей в вашей стране имеется более или менее четкое согласие по поводу того, что считается приличным или неприличным в различных ситуациях.
- В вашей стране люди имеют большую степень свободы в выборе линии поведения в той или иной ситуации.
- В вашей стране, если человек ведет себя неуместно, остальные его решительно осудят.
- В вашей стране люди почти всегда следуют установленным общественным нормам.
Ответы распределялись по шестибалльной шкале от «совершенно не согласен» до «совершенно согласен». Как и ожидалось, самые строгие нормы существуют для стран юго-восточного региона, за ними идут конфуцианские нации, следом католическая Европа, немного отстает протестантская Европа. Латиноамериканцы и жители бывших союзных республик (Эстония и Украина) продемонстрировали самые свободные взгляды на социальные нормы. Полученные оценки хорошо увязываются с другими, более частными, показателями степени свободы нравов в каждой из стран.
Table 1. Sample characteristics of the 33 nations.
Nation | Data collection site(s) | Language of survey | Number of participants | Mean age (±SD) | Percentage female | Percentage students | Tightness score |
Australia | Melbourne | English | 230 | 25.4 ± 10.0 | 69.1 | 63.9 | 4.4 |
Austria | Linz | German | 194 | 31.6 ± 11.8 | 51.5 | 41.8 | 6.8 |
Belgium | Leuven (Flanders region) | Dutch | 138 | 33.3 ± 14.3 | 73.2 | 50.7 | 5.6 |
Brazil | Sao Paulo | Portuguese | 196 | 27.5 ± 9.4 | 72.3 | 40.3 | 3.5 |
Estonia | Tartu | Estonian | 188 | 32.0 ± 16.8 | 86.6 | 52.1 | Z.6 |
France | Paris, Cergy | English | 111 | 25.2 ± 4.1 | 37.8 | 67.6 | 6.3 |
Germany (former East) | Chemnitz | German | 201 | 31.6 ± 12.2 | 66.7 | 49.3 | 7.5 |
Germany (former West) | Rhineland-Palatine/Frankfurt | German | 312 | 32.5 ± 14.5 | 63.8 | 51.6 | 6.5 |
Greece | Athens | Greek | 275 | 30.9 ± 11.3 | 56.7 | 45.1 | 3.9 |
Hong Kong | Hong Kong | Chinese | 197 | 27.3 ± 11.7 | 68.0 | 53.8 | 6.3 |
Hungary | Budapest, Szeged | Hungarian | 256 | 30.8 ± 10.9 | 42.2 | 48.0 | 2.9 |
Iceland | Reykjavik | Icelandic | 144 | 36.3 ± 13.3 | 67.4 | 41.7 | 6.4 |
India | Ahmedabad, Bhubneswar, Chandigarh, Coimbatore | Hindi | 222 | 27.8 ± 9.6 | 54.1 | 52.3 | 11.0 |
Israel | Tel-Aviv, Ramat-Gan, Jerusalem, Petach-Tikva | Hebrew | 194 | 30.2 ± 10.7 | 60.3 | 48.5 | 3.1 |
Italy | Padova | Italian | 217 | 29.6 ± 10.3 | 40.1 | 53.0 | 6.8 |
Japan | Tokyo, Osaka | Japanese | 246 | 33.2 ± 14.9 | 55.7 | 48.8 | 8.6 |
Malaysia | Bandar Baru Bangi | Malay | 202 | 29.5 ± 9.1 | 49.5 | 45.0 | 11.8 |
Mexico | Mexico City | Spanish | 221 | 27.7 ± 11.6 | 42.1 | 40.3 | 7.2 |
Netherlands | Groningen | Dutch | 207 | 29.8 ± 11.9 | 55.6 | 53.1 | 3.3 |
New Zealand | Wellington | English | 208 | 29.9 ± 13.0 | 64.4 | 61.1 | 3.9 |
Norway | Bergen | Norwegian | 252 | 31.8 ± 11.0 | 56.7 | 46.0 | 9.5 |
Pakistan | Hyderabad | Urdu | 190 | 30.0 ± 9.8 | 51.1 | 52.6 | 12.3 |
People's Republic of China | Beijing | Chinese | 235 | 29.4 ± 11.5 | 45.9 | 53.2 | 7.9 |
Poland | Warsaw | Polish | 210 | 28.5 ± 12.4 | 65.2 | 51.9 | 6.0 |
Portugal | Braga | Portuguese | 207 | 28.5 ± 11.6 | 54.6 | 58.0 | 7.8 |
Singapore | Singapore | English | 212 | 26.1 ± 6.7 | 59.0 | 49.1 | 10.4 |
South Korea | Seoul | Korean | 196 | 26.2 ± 7.5 | 61.2 | 73.5 | 10.0 |
Spain | Valencia | Spanish | 172 | 30.2 ± 9.6 | 66.9 | 40.1 | 5.4 |
Turkey | Istanbul | Turkish | 195 | 32.0 ± 14.4 | 53.3 | 45.6 | 9.2 |
Ukraine | Odessa | Ukrainian | 184 | 30.8 ± 12.7 | 56.5 | 44.6 | 1.6 |
United Kingdom | Brighton | English | 185 | 29.9 ± 11.5 | 67.0 | 51.4 | 6.9 |
United States | Washington, DC; Maryland; Virginia | English | 199 | 31.4 ± 13.7 | 60.3 | 48.2 | 5.1 |
Venezuela | Caracas | Spanish | 227 | 35.8 ± 10.0 | 60.4 | 1.3 | 3.7 |
Totals/means | 6823 | 30.1 ± 11.3 | 58.6 | 49.2 | 6.5 |
Свобода нравов, как выяснилось, не связана с экономическими показателями. Она связана с историческими и экологическими характеристиками. Авторы проанализировали множество рядов данных, иллюстрирующих развитие различных стран. В результате им удалось вычленить несколько показателей, более или менее скоррелированных со степенью национальной терпимости. Это оказались плотность популяции в прошлом и в современности (коэффициент корреляции: 0,31-0,77), обеспеченность различными ресурсами (коэффициент корреляции: 0,1-0,52, наивысшая корреляция с недостатком пищи), числом территориальных конфликтов (коэффициент корреляции: 0,41), параметры внешней среды (коэффициент корреляции: 0,42-0,61). Самая высокая корреляция характерна для плотности популяции в прошлом — вероятно, когда формировались основные культурные традиции (коэффициент корреляции: 0,77), смертность от заразных заболеваний, в том числе и туберкулеза (коэффициент корреляции: 0,59–0,61).
Таким образом, общественное представление о свободе формируется в зависимости от экологических и демографических условий. Авторы исследования полагают, что другие характеристики социума также зависят от эколого-демографических условий, чем объясняется их скоррелированность с показателем национальной терпимости. Среди наиболее четко увязанных показателей оказались степень политического давления на общество (коэффициент корреляции: 0,62), свобода слова и отсутствие цензуры, строгость наказаний за преступления (коэффициент корреляции: 0,65), религиозность людей (коэффициент корреляции: 0,54).
Впрочем, названные характеристики могут и напрямую формировать представление о терпимости. Так, религиозно настроенные нации будут с большей вероятностью осуждать необычных личностей, диктовать правила поведения, чем общества с реальной (а не формальной) свободой совести.
Авторы подчеркивают, что коль скоро мир идет по пути глобализации, то нужно осознавать, что культурные и социальные различия не есть отражение их низкой морали, плохого воспитания или несовершенства политического управления. Скорее всего, различия нужно рассматривать как следствия эколого-демографического наследия, как часть исторического прошлого нации. Тогда для субъективного осуждения не останется места, зато появится пространство для построения эффективных межкультурных связей.
Осталось заметить, что индивидуальное отношение к девиантному поведению может иметь и другую природу, отличаясь от принятых в обществе. С одной стороны, ученые подтвердили, что соблюдение строгих норм поведения в повседневной жизни (можно ли ругаться в библиотеке, разговаривать в кино, есть в ...) хорошо соотносится с оценками терпимости в обществе. Иными словами, в зарегулированном обществе у людей есть чувство, что общество постоянно отслеживает и оценивает их поступки, и они стараются всегда вести себя правильно. В обществах, где принято более легкое отношение к отклонениям, этот самоконтроль сильно ослаблен, люди позволяют себе больше.
С другой стороны, читатели вспомнят исследование, посвященное механизмам возникновения ксенофобии (Беспорядок ведет к дискриминации). Ксенофобия — один из элементов общественного отношения к нестандартным проявлениям жизни, и она, как выяснилось, связана с потребностью людей к упорядоченности и предсказуемости в повседневной жизни. Так что психологам предстоит еще разобраться с соотношением индивидуального и национального.
Michele J. Gelfand, Jana L. Raver, Lisa Nishii, et al. Differences Between Tight and Loose Cultures: A 33-Nation Study // Science. 2011. V. 332. P. 1100-1104.
Источник публикации: Элементы